Небо предвещало хороший погожий день. Звонко, на разные голоса пели степные птицы. Едва слышно шелестела листва на деревьях, будто перешептываясь друг с другом. В небольшой речке отражалось голубое небо, да редкие белесые облачка проплывали, как гости неведомых далеких стран.

Вдруг все начало резко меняться. Сначала перестали петь птицы и белесые облака под натиском неведомой силы ускорили свой полет.

Откуда ни возьмись, ветер нагнал черные-пречерные тучи. Вдали вспыхивали молнии, а следом слышались раскаты грома. Ветер усиливался, переходя на шквал. В воздухе кружились семена растений, сухая трава. С высокой копны сорвало клок сена и подняло вверх на несколько десятков метров. За несколько минут от наползающих туч стало темно, как поздним вечером. Тучи, одна чернее другой, как непримиримые воины, разбегались и наскакивали друг на друга.

Вот туча, в полнеба, иссиня-черного цвета, в форме головы воина в шлеме, восседающая на таком же черном коне, разогналась, вытянулась, как настоящий седок с копьем наперевес. На ее пути такая же туча, но несколько светлее, те же черты — голова в остроконечном шлеме и конь, будто встала наперекор ветру, буре и не хочет уходить.

Через мгновение эти две тучи столкнулись, две огромные скалы, две горы, и между ними возникла небывалых размеров ярко-белая вспышка. Ослепительно белое жало молнии метнулось от одной тучи к другой, пронзая ее насквозь. В степи, на том месте, где разыгрывалось это светопредставление, оказался одинокий путник. Когда сверкнула молния, взгляд его был устремлен в небо. От этого на какие-то минуты он потерял зрение, ничего не видя вокруг. Еще одно мгновение, и гром обрушился на землю с такой силой, будто упало полнеба. Путник был ослеплен молнией, от разрыва грома стал на минуту глухим.

Он бессознательно стал искать укрытие, защиту. На небе продолжались театральные сражения двух туч. После извержения молнии и грома исказились формы туч. Теперь они, как два огромных жернова снова столкнулись друг с другом. Светлая туча налегла на черную, и черная под своей тяжестью опустилась ниже, растеклась по всему горизонту. На смену шквала пришел ливень, и будто водопад хлынул с небес обетованных. За считанные минуты образовались лужи, соединяясь в огромную реку, они с шумом обрушились в овраг.

Прошло не более получаса, громовые раскаты и всполохи молнии удалились, и вскоре все затихло. Солнце, сначала выглянуло, словно чего-то боясь, а через несколько минут показалось во всей своей красе.

Вновь защебетали пташки, в траве заиграли первые кузнечики, настраивая свои инструменты. Множество луж и лужиц изменили положение земли и неба. Теперь, казалось, небо переместилось и на землю, отражая остатки серо-темных облаков.

На земле вновь воцарился мир — царство света и музыка природы.

Шел 922 год. Большое суварское селище расположилось в лесостепной зоне, на берегу небольшой речки.

Мужчины занимались ремонтом покосившихся остроконечных бревен в укреплении вала. Женщины хозяйничали в жилищах, готовя обед. Детвора, собравшись в небольшие стайки, играли в воинов (см. рис. 1).

Глядя на детей, князь вспомнил себя подростком. Лет до двенадцати Вырыг рос худощавым и нескладным мальчиком. Многие сверстники побеждали его на детских потасовках. Однажды он задумался, почему он слаб телом, и можно ли все изменить?

Родной дядя Микуль, видя его озабоченность, сказал:

- Надо крепить дух, закалять тело, только в крепком теле может быть несгибаемый дух!

Слава богу, всяких занятий у пацанов хоть отбавляй. Чуть ли не каждый день скакали на конях на водопой, часто устраивая гонки на победителя. Когда находились в лугах, срубали палки-сабли и разделившись на две команды, начинали «сражение». Часто побеждала команда соперника, где верховодил рыжеволосый Сарбай. Он всегда набирал в свою команду сильных ребят, а остальные оставались во второй более слабой команде. На этот раз, Вырыг попал во вторую команду. Его выбрали вожаком. Он собрал своих «воинов» и сказал:

- Силой и быстротой мы их не возьмем, мы должны их одолеть хитростью!

Они укрылись в густых кустарниках так, чтоб их не было видно. Команда Сарбая стала их искать. Сразу не найдя, стали выкрикивать всякие слова, чтобы выманить из укрытия:

- Выходите трусливые зайцы, сейчас мы вас порубим!

- Шакалы боятся — когда волки гуляют!

Но команда Вырыга сидела тихо, не выдавая себя. Команда Сарбая не найдя их, разделилась на две части и разошлась в разные концы луга. Вырыгу то и нужно было. Когда команда соперников находилась максимально далеко друг от друга, они разом выскочили из укрытия и напали на ближнюю команду. Перевес на какое-то время оказался на стороне команды Вырыга и они успешно этим воспользовались. Без труда «перебили» соперников, бросились на вторую команду. Завязалась борьба, никто никому уступать не хотел. Но опять победила команда Вырыга, имея численное преимущество.

Этому приему научил Вырыга дедушка Орхип. Дедушка так долго жил, что уже не помнил, сколько ему на самом деле лет. Но не забыл он, как нужно вести борьбу с соперником, превосходящим тебя в силе, численности и вооружении. Он говорил:

- Числом ты всегда можешь побить соперника, а попробуй умением противостоять сильному, стойкому и многочисленному врагу.

Учил Вырыга с малых лет военному искусству. Порой дед сам превращался в пацана, ловко фехтуя обычной палкой.

Внук часто уходил от укола дедовой палки. Но если на долю секунды замешивался, то получал хорошую порцию удара. Вырыг с возрастом крепчал, раздаваясь и ввысь, и в ширь. Суварские парни отличались одной особенностью — свято чтили заповеди старших. Отец Вырыга был мастеровым человеком, хотя и имел сан князя. Мог позволить себе не работать, но по крови ему передалась любовь к труду и созиданию. Он участвовал в изготовлении мечей и сабель, закалке и отточке — самом важном элементе оружепроизводства. Оружие сделанное его руками, славилось на всю округу прочностью, легкостью и остротой. Но отец совершенно не любил сражения ,не участвовал ни в одном походе на степняков. Дедушка Орхип в своем боевом арсенале имел несколько десятков побед над печенегами и хазарами. В его время юго-западные земли сувар увеличились вдвое. Большинство сверстников Орхипа любили военное дело. А сейчас он был стар, но бодрость духа и тактическое умение не растерял. Хотел во внуке видеть хорошего полководца. Он верил в силу «сельда Тури» и Верховный Бог помогал ему. Две силы признавал дед — силу своего разума и помощь «сельда Тури». Так и пронес с собой по жизни эти веры. К сожалению, сын не оказался приемником его дела. Но он верил, что внук будет его продолжателем. Дед часто собирал ватагу ребятишек — подростков, разбивал на два лагеря, непременно вдали от жилища, и учил их военному делу. Эти команды соперничали друг с другом преодолевая рвы и речушки, бились в рукопашную за «манан Ту» (за мою гору). Порой схватки превращались в настоящие потасовки, и не редко доходило до крови. Ссадин, синяков, заноз было не счесть. Но всегда пацаны возвращались помирившимися, с веселым хохотом вспоминая эпизоды «битвы». Дед говорил:

- Один синяк у тебя в игре, два будет в бою у врага!

Однажды дед намеренно заблудился с детьми в глухом лесу, уведя их далеко от селения. Сам он притворился, неожиданно ослепнувшим, и руководство командой передал «Общему Совету». Вся команда собралась на лесной полянке и стала выбирать вожака. Когда выбрали вожаком рыжего Сарбая, хотя большинство было за Вырыга, дед притворился глухим. Самые большие споры возникли при выборе маршрута. Если шли тем же направлением, то упирались в непролазные чащобы. Если возвращались назад, то на их пути стояло болото. Ориентироваться по солнцу было не возможно, тучи покрывали небо, от края до края. Лазание на деревья ничего не дало, кругом, сколько мог охватить человеческий глаз, расстилался зеленый ровный лес. Когда команда выбилась из сил, дед выглядел, таким же бодрым, как и в начале пути, но при этом «слепым» и «глухим». Тогда рыжий Сарбай, наконец- то, сказал:

- Все — привал!

Дед одобрил его решение. Команда заночевала в глухом лесу. Рано утром, проснувшись от холода и дрожи, увидели чистое голубое небо. Многие «воины» вспомнили, откуда в их селище встает солнце, и команда взяла курс на восток. Понадобилось пройти добрых четыре часа, чтобы выйти к глубокому оврагу. Этот овраг знал любой, ходивший по ягоды. Еще через три часа они оказались у родного селища. Родители не беспокоились, знали, дед всегда приведет детей домой. Всего лишь сутки отходили «воины» от столь трудного перехода, проспав ночь и весь следующий день. К вечеру следующего дня их криками и гомоном опять наполнились дворы. Однажды Орхип совсем уж рехнулся — решили старшие пацаны. Дед повел их далеко на запад, в степи, на могилы предков. Почти день шли без остановки. Вода в самодельных емкостях кончилась, а вокруг никакого водоема. Солнце нещадно полыхало над головой, как огненный шар. Одинокое дерево в голой степи, как подарок судьбы на их долгом пути, на какое то время защитило от солнца. Жажда мучила все сильней. Воздух нагрелся как в домашней печи, не колыхался, повиснув горячей плотной стеной. Степные птицы умолкли, разинув клювы, сидели под листвой, прячась от свирепого зноя. Куда же деваться человеку? На пути бескрайние миражи вырисовывали озера и реки, а дойдешь до него, там ничего и нет, одна безбрежная степь. Г олова нагрелась как котел, ноги сделались ватными. Царапины и ушибы не чувствовались, будто с горячим воздухом поступает наркоз. Младшие стали потихоньку хныкать и проситься в обратный путь. Старшие пацаны подбадривали их всяческими уговорами, хотели, чтобы все дошли до цели, до могильников предков, в этот день поминовения отдать дань, так как делали их отцы и деды (кугазейзем, азетезем) (см. рис. 2). Сегодня старшие родов в день поминовения собирают все селище на горе Кереметь (место приношение в жертву), принося в жертву быка. А большую часть детей дед Орхип повел на древние могильники. Там надо было поклониться праху предкам и поправить камни на могилах, родов племени Сувар. Солнце стояло в небе и будто не двигалось, жара не хотела спадать. Во рту пересохло, язык перестал слушаться. Придорожная трава съежилась, опустила листья, чтобы меньше тратить драгоценную влагу. Все живое будто замерло, в ожидании спасительной прохладной ночи. У каждого путника один и тот же вопрос — где найти хоть глоточек воды? Видя изнеможенные лица мальчишек: грустные глаза, безразличие от усталости (а этого нельзя было допустить), — дед призадумался. Орхип осмотрел округу, его взгляд остановился на небе, и сказал:

- Видите вон то облачко на небе?

Пацаны, подняв головы, закивали, показывая пальцами в небо на легкое белесое облачко.

- Я вам открою еще одну тайну природы и мудрость воина, — сказал дед, вставая на ноги при помощи суковатой палки. — В такую жаркую погоду, без ветра, когда нет и не может быть облаков, откуда же взялось это облако?

Пацаны притихли, никто не мог объяснить толком появление странного облачка. Тем временем дед продолжал:

- Облако — это знак, что где-то под ним, на земле имеется водный источник. Значит, нам надо идти туда, где оно висит.

Пацаны переглянулись, решив, что это причуды деда, но все-таки нехотя встали и зашагали за старым воином. Через полчаса пути они с невысокого холма увидели небольшой водоем, больше похожий на прудик. Вначале думали; это очередной мираж. Но когда оказались в метрах ста от «миража», то реально почувствовали прохладный, влажный воздух. Забыв об усталости, мозолях, кинулись в объятия этого спасительного водоема. Маленькие путешественники напились, накупались, вдоволь нанырялись и с блаженными улыбками задремали в тени густого кустарника. Деду хватило одного часа для отдыха, и он вновь поднял этот небольшой, как оказалось очень выносливый, отряд в путь. Вскоре все были на месте, у старых могил предков. Дед бережно, будто разговаривая с каждым камнем, стал поправлять могилы. Отряд присоединились к этому сокровенному ритуалу. Каждый был горд, зная, что смог преодолеть такую трудную дорогу, и теперь может поклониться могилам давно ушедших предков. Дед подвел всех детей к одной из могил, ничем не отличавшейся от остальных. Встал на колени, закрыл лицо руками и зашептал непонятные слова. Потом поднялся во весь рост и сказал:

- Я хочу, чтобы каждый из вас поклонился этой могиле. Благодаря этому человеку я жив и хожу по этой земле.

Все дети выполнили его просьбу, и попросили рассказать об этом воине. Глаза деда на мгновение остановились, смотря в даль, будто все это он видит. Он начал рассказ:

- Этот воин был самым искусным. Ему не было равных в стрельбе из лука и в скачках. Пущенная стрела с расстояния 40 шагов поражала крохотную стрекозу. Ловкости и гибкости завидовали все воины отряда. За два года мы прошли с этим воином четыре больших сражения. Оба не имели ни одной серьезной раны. Это сейчас я такой дряхлый и немощный. Но видели бы вы меня 40 лет назад, мне не было равных по искусству биться на мечах, во всем десятитысячном отряде. Во время одного из походов, в небольшом суварском селении, два старца попросили взять в отряд девушку-воина. Я не стал возражать, и ко мне подвели высокую, стройную девушку и представили — Тетекь, что в переводе означает — цветок (см. рис. 3). Я ее оглядел, даже ладно изготовленные доспехи не могли скрыть ее необыкновенной женственности. Пронзительно-черные глаза смотрели мне прямо в сердце. Я впервые оробел, смотря в эти бездонные глаза. Меня охватило какое-то внутреннее волнение, так даже не бывало перед большим сражением! Я не мог отвести глаза от смуглого обветренного солнцем лица, и от этих бездонных, искрящихся глаз. Мой помощник в это время находился рядом. Видя мое состояние, мгновенно оценил ситуацию, сказал шепотом:

- Орхип, откажи, а то я вижу, ты много беды можешь хлебнуть с этим воином!

Я же, прошедший множество битв, также и по женской части, вдруг онемел перед молодой девушкой, НЕ МОГ СКАЗАТЬ НИ «ДА» НИ «НЕТ»! Она тоже поняла мое состояние, улыбнулась и искренне сказала:

-Решай, старший воевода, берешь меня или отказываешь?

Здесь, наконец, ко мне вернулся разум и дар речи. Я подозвал второго помощника, он был лучшим лучником в отряде, сказал глядя на Тетекь:

- Если из пяти стрел хоть одна пройдет мимо цели, то я не беру тебя.

На расстоянии 40 шагов установили вертикально толстый шест. Нужно было попасть в любую точку шеста. Первым стрелу пустил мой помощник, почти не целясь, на вскидку. Стрела угодила в центр шеста, на уровне глаз, издав характерный звук входящего жала в дерево. В ее глазах было спокойствие и уверенность, так, как бывает у опытного воина. Лицо Тетекь приобрело серьезный, сосредоточенный вид. Встав у черты воткнутого копья — линии рубежа, она без усилий и волнения, вставив стрелу, натянула тетиву, прицелилась. У меня в это мгновение все в душе перевернулось. Я молился, чтобы она попала в цель. А про себя думал, какой же я дурак не мог устроить испытание попроще! Пока летела ее стрела, сердце мое трепетало намного чаще, чем ее оперение. Первая ее стрела угодила в левый край шеста, воткнувшись под углом, но не упала. Она повернула ко мне сосредоточенное, немного виноватое лицо. Я дал знак продолжить соперничество. Теперь судьба была только в ее меткости. Она поклонилась мне, сказав:

- Разреши, старший, первой стрелять мне, отец учил нас стрелять на опережение!?

Я дал добро. Вторая ее стрела угодила ближе к центру, на уровне груди. Стрела помощника легла рядом с его первой стрелой. Все пять стрел Тетекь угодили в шест. А мой лучший стрелок последним выстрелом не попал. Неожиданный порыв ветра отнес стрелу, на толщину волоса, в сторону и жало лишь скользнуло по шесту, отбив кусочек коры. Противостояние закончилось, Тетекь выиграла это маленькое состязание. Ее глаза наполнились ка- ким-то неугасаемым огнем. Мой помощник первым подал ей руку, сказав:

- Добрый стрелок нам очень нужен!

Я жестом подозвал ее к себе, сказав:

- Ты доказала свое умение, я беру тебя в отряд.

Здесь дед Орхип сделал паузу, тяжело опустил голову, встряхнул седыми волосами, продолжил глухим выстраданным голосом:

- Лучше бы не брал ее! Ах, если б знать все заранее!

За короткое время она в отряде стала всеобщей любимицей. Даже наш ездовой, всегда относившийся к женщинам равнодушно, боготворил ее. В первых двух сражениях она показала себя настоящим воином, не уступала многим опытным в отряде. Однажды вечером я подошел к ней, она сидела у реки и расчесывала волосы. Увидев меня, вздрогнула. Днем я проводил тренировку на боевых мечах сразу с двумя воинами и не заметил, как подошла Тетекь, встала, поодаль наблюдая. Воины были молоды, очень ловкие и азартно бились со мной. Добрых пять минут пришлось потратить, чтобы «поразить» их, применив все свои хитрости. Тетекь смотрела с восхищением, а подойдя сказала:

- Орхип, научи меня биться как ты!?

Две недели я обучал ее технике и премудростям боя на мечах. Ученица оказалась способной, и несколько приемов усвоила в совершенстве. Так мы с ней и сблизились. Я подошел, и попросив разрешения сел рядом. Мы начали говорить обо всем и ни о чем конкретно. Мое волнение передалось и ей. В наших родах были приняты другие отношения мужчины и женщины. Чаще всего невесту выбирали родители — отец, мать или дедушка. Было все официально, и порой не спрашивали согласия молодых. Она была одета в платье с длинными рукавами, по краям которых были искусно вышиты красивые орнаменты. Распущенные волосы, будто туман облегали шею и ниспадали по спине, часть их еще не тронутые гребешком лежали на выступающих грудях. Я не думал, что так не просто говорить с девушкой, которую любишь всей душой. О, это была любовь! Это она не давала мне покоя, поминутно всплывал ее образ в моей памяти. Вот сейчас она рядом, гибкий, словно тугой лук ее стан, загорелая смуглая кожа, отражающая последние лучи заходящего солнца, крепкие изящные руки и туман дурманящих пахнущие медом луговых трав волосы. После большой паузы я решился, наконец, сказать ей самое главное:

- Тетекь, эп сана юрадап! (Цветок, я тебя очень люблю) Будь моей женой!

Она будто ждала этих слов прямо с первой нашей встречи. Ее щеки зардели, вся она затрепетала, словно озноб охватил ее тело. Подошла ко мне, прильнула всем телом, обдавая жаром своего дыхания. Мы слились в едином порыве, и никакая сила на земле не могла в эту минуту разъединить нас. Уже за полночь, после сладких объятий, мы разговаривали до самого утра. Много слов, мыслей, откровений сказали друг другу, много общего у нас было. Уже к утру, она вдруг отстранилась, посмотрела мне в глаза как в первый раз и сказала:

- Я согласна быть твоей женой!

Как ни странно, но все в этой жизни когда-нибудь кончается. Но когда оканчивается быстро — это трагедия! И вот наступил роковой день. Я в сопровождении 15 воинов разведывал тыловые укрепления хазар. Тетекь попросила взять ее с собой. Мы изучали слабые места в укреплении, и слишком увлеклись, войдя в зону находившуюся под охраной. Хазары появились как туча среди ясного неба. Их было около сотни и они стали отсекать нашу попытку уйти в лес. Мы уходили широким галопом, оставалось сотня метров до кромки леса. Вдруг справа, на опережение, выскочили несколько хазар. Я дал команду к бою. Мои воины ринулись на них. Сражение было коротким. Хазары, видимо были еще не опытные и при первых же ударах копий моими воинами оказались на земле. Но этого времени оказалось достаточно, чтобы подоспел основной отряд. Противники успели взять нас в полукольцо, нам не хватило несколько секунд, чтобы скрыться в спасительном лесу. На этот раз не суждено было уйти, пришлось принять не равный бой. Хазары встали на нашем пути. Мы опустили копья, и не сбавляя галопа бросились на врага. Тетекь была рядом. Одно радовало, что нас убьют одновременно. Она билась неистово. Двое были выбиты ею из седел и корчились на земле от боли. Мне пришлось биться сразу с тремя. Двоих я выбил из седла. Оглушенные они не представляли опасности. Третий был более ловок и изворотлив, в дорогих доспехах, окаймленный золотистыми латами. Мы бились, стоя друг против друга. Я ранил своего противника в плечо, и в этот момент на меня выскочили еще два воина. Удар одного воина я сходу отразил и зацепил его копьем, но от удара второго я не успевал уйти. Тетекь расправившись со своими соперниками, бросилась на помощь, выбила второго моего соперника из седла. В это время подоспели хазарские лучники. Несколько стрел летели в нашу сторону. Я находился боком к лучникам и не успел отвернуться. Тетекь не раздумывая, бросилась под стрелу, подставляя защищенное кольчугой место. В это время ее лошадь повернула голову и стрела, скользнув по металлической сбруе, изменила направление и вошла в шею Тетекь. Мгновенно появились капельки крови. Голова Тетекь с начало наклонилась в бок а потом склонилась на гриву лошади. Мои воины, расправившись с хазарскими всадниками, бросились на лучников и порубили их. Я успел перехватить тело Тетекь от падения, и перебросив через седло, рванул в лес. Наконец-то мы оказались в спасительной чаще. Из пятнадцати воинов, мы потеряли семерых, еще двое были тяжело ранены. Проскакав на безопасное расстояние, я остановил коня, опустил Тетекь на траву. Ни звука, ни вскрика я не услышал из ее уст. Из-под шлема выбилась прядь ее волнистых волос. Некогда гибкое тело обмякло. Лицо было спокойным, она будто спала. Смотря на обездвиженное тело, мое сердце остановилось и перестало биться, как будто тысячи игл впились в его твердь. Я понимал, что ничем не могу ей помочь, а это была еще большая боль. Боль утраты перехлестнула меня. Много прошло лет. Были встречи у меня с женщинами. Но такой улыбки, такого тепла, какие излучала моя Тетекь не было ни у кого. Она была создана богом для меня, а был я создан для нее. Когда ее не стало, я почувствую, что половина моей души улетела вместе с ней. Дед надолго замолчал, опустив голову. Смуглое лицо будто посерело, руки обвисли словно плети. Внук забеспокоился, подошел поближе, и положил свои маленькие ладони на плечи деду. Дед поднял голову и прижал Вырыга к себе. Обратно пошли другой дорогой. Изредка попадались мелкие кустарники, да полусухая трава. Пройдя часть пути, вновь захотелось пить. Вода в бутылях нагрелась, и совсем не утоляло жажду. Тогда дед повел их по дну очередного оврага, где было не столь жарко. Стали попадаться кустарники растущие небольшими группами. По дороге дед остановился, указывая на мелкие сухие грибочки, кустарник, растущий цепочкой на дне оврага, и траву, имеющую сочный зеленый окрас. Он сказал:

- Будущий воин должен уметь находить воду повсюду, для себя и для своих братьев! Вот здесь, он показал рукой, трава растет большой темнозеленой кучкой, значит, под ней должен быть источник. В прохладное лето ручей течет поверху, видите наносной песок — это его работа. А в жаркое лето идет большое испарение, и ручей прячется под камни. Пока младшие мальчишки отдыхали, старшие разобрали камни, и нашли тонкий журчащий ручей. Жажда одолела всех одинаково, но старший группы рыжий Сарбай, сказал:

- Первым должен утолить жажду самый старший из нас -посторонился, давая дорогу к источнику Орхипу. Не торопясь, дед сначала омыл лицо, сполоснул рот, а потом, из образовавшегося между камнями маленькой лужицы стал пить ключевую холодную воду короткими глотками. Вскоре все утолили жажду и двинулись дальше. Много еще вылазок из родного селища делал дед с пацанами, но больше всего запомнились Вырыгу именно эти два похода.

 

 

От посвиста ястреба мысли Вырыга вновь вернулись в реальный мир.

Сейчас уже взрослый, опытный военноначальник решал очень трудную задачу.

Князь Вырыг, выйдя на одно из возвышений на валу укрепления, задумчиво смотрел в степь.

Вырыг был среднего роста, коренаст, крепкого телосложения, тридцати пяти лет от роду (см. рис. 6).

Округлая голова с залысиной сидела на короткой могучей шее. На теле доспехи из хорошо выделанной плотной кожи, обрамленные пластинками из серебра. За плечами закреплено остроконечное суварское короткое копье. Добротно сшитые сапоги хорошо облегали ноги.

Ему вчера сообщили из соседнего племени, что царь Волжской Болгарии Алмуш, в состав которого входило и княжество Вырыга, принял ислам. Вместе с ним веру приняли князья и старейшины, воины и купцы. «...Я принял ислам и это дело, которое возложил на меня (имеется в виду Аллах), и кто будет мне противиться, того я поражу мечом!» Богатых сувар подкупают, суля им звания и большие наделы, одаривая подарками. Людям среднего сословия, служивым обещают воинские чины да поставить на полное довольствие. А тех, кто беднее, просто одурачивают. Все лишь за тем, чтобы все приняли чуждую веру — ислам.

Силою заставить, полным покорением не могут, все еще сильна своя Тегенринская вера. Вот и пошли на все тяжкое. Царь Алмуш (некоторые называют его Алмас) выдал свою волю в повелении:

- Всех булгаро-сувар привести в ислам. Денег, чинов, земли, подарков не жалеть. Применить хитрость, если нужно — применить силу.

Зная это повеление, князь еще раз продумал уже принятое им решение. Сойдя с вала, подозвал своего помощника, сказал:

- Пока солнце не склонилось к закату, отошли десять воинов в дружеские с нами племена. Пусть просят явиться всем князьям, старейшинам, воеводам на наш ХУРАЛ.

Так, чтобы через два дня все были здесь Гонцы ускакали в степь в разных направлениях. Лишь за князей Хапар и Тараш он был спокоен. Еще юношами они дали друг другу клятву «быть всегда вместе в беде и на пиру!» А вот двое других старейшины всегда были настроены против его решений — Мусюк и Абрам. Да видит бог, они поймут.

А остальных надо просто уговорить. Да, видимо, на хорошие угощения и вино придется расщедриться, иначе дело может принять отрицательное решение.

Утром третьего дня явились все старейшины, несколько соседних влиятельных князей, явились три седобородых старца, чьим мнением сувар- ский род всегда дорожил. Явились с небольшим опозданием даже правобережные князья.

В огромном шатре князя разместились вкруговую пировые столы и скамейки. На столах традиционно были шыртан, кырт, пашалу, мед и сыра — любимый напиток сувар. В конце собрания были вынесены к столам мясо большими кусками прямо на вертелах.

Гостей потчевали три девушки и два парня (см. рис. 4 и 5). На голове девушек шлемообразная ТУХЬЯ. Костюмы имели, в основном, белый окрас с преобладанием красного, вишневого или коричневого орнамента с подвесками по краям. Наплечные «воротники» сплошь расшиты бисером и металлическими бляшками. К поясам подвешены гребни, кошельки, зеркала, флакончики и амулеты. Платья отделаны вышивкой бисером, металлическими нашивками. Кожаная обувь украшена бусами и кусочками цветной кожи.

Парни, обслуживающие гостей, также были одеты в праздничные одежды (см. рис. 6). Высокие шапки, украшенные мехом и металлическими накладками. Плетенные серебряные ожерелья и браслеты, подвесные украшения на ремне, изящные перстни указывали на высокое социальное положение в обществе. На ногах искусно выделанная и орнаментированная кожаная обувь. В начале стола, как и подобает в таких случаях, сидел сам Вырыг. Широкоплечая фигура внушало доверие. Темные пронзительные умные глаза осматривали всех присутствующих. Лицо было спокойным, во взгляде чувствовалось решительность. Все знали князя как сильного и стойкого воина, хорошего и умного военачальника.

Но сегодня решалось очень трудное дело, необходима была большая дальновидность. А это можно было решить лишь сообща.

Князь встал, поднял жалованный ковш с хмельным напитком и промолвил:

- Этот ковш я поднял за дорогих гостей. Рад приветствовать всех, знаю, что у многих есть неотложные и важные дела, но Вы нашли время почтить меня своим присутствием!

Князь отхлебнул напитка и передал ковш по кругу.

После приветствия Вырыга гости загудели, раздались возгласы:

- Мы знаем тебя, князь!

- Говори, зачем звал!

Когда воцарилась тишина, Вырыг молвил:

- Получено повеление, царь Алмуш хочет, чтобы мы, сувары, приняли ислам! Чтобы мы, великие степняки отказались от своей веры!

Народ загудел пуще прежнего, шум поднялся неимоверный. Поднял руку князь Мосей, прося слово. Вырыг жестом разрешил говорить. Мосей поднялся, поглаживая свою черную как смоль бороду:

- Мы, великие сувары, ни перед кем не склоняли головы, имеем хорошо обученное войско, вокруг нас тучные земли для выпаса. Но и болгары для нас родные люди. Нас многое объединяет — наш язык, быт, культура и царь у нас один. Нам, князьям, сулят все блага, да и простых людей обещают не обидеть. Я лично пойду в ислам!

Когда князь Мосей закончил свою речь, шум и гвалт поднялся такой, что не нельзя было разобрать, кто и что говорит.

Здесь поднялся старейший из рода сувар Михапар (см. рис. 7). Высокий худой старец с морщинистым темным лицом, на плечах подобие короткого платья, обрамленное узорами и знаками. Платье было подпоясано кожаным ремнем, на котором висел нож в дорогих ножнах. Старец правой рукой опирался на палку с витиеватым набалдашником, в передней части которой был вырезан родовой знак. Откашлялся, поднял взгляд на князя Мосея и молвил:

- А вспомни-ка князь, как твоего деда, уважаемого нами Ульдяка, городищенские князья обманули и посекли палками? Да и отец твой добра не видел, когда жил некоторое время в городище. На моем долгом веку много сменилось царей и воевод, но ни кто не смел менять веру.

Большую силу имеет царь Болгарии после принятия ислама, ведь большая часть Востока встанет на его сторону. Если и мы примем ислам, то сильнее в Великой степи до самого моря никого не будет! Но нам не дадут такую волю, какую имеем сейчас.

Вера наша — самая правильная и менять ее не надо!

Выступили еще несколько влиятельных старейшин и князей. Часть богатых склонялись принять предложение царя, но большая часть собравшихся были против принятия ислама.

Вновь поднялся князь Вырыг, осмотрел присутствующих, выпрямил спину, поднял правую руку и молвил:

- Вы назначили меня сегодня старшим нашего Хурала и я должен вынести решение.

Тех, кто считает, что ислам принесет добро, пусть идут к нему беспрепятственно. Я прошу не чинить им зла. Тех, кто верен нашему общему стягу, нашему тура (богу), традициям нашим, прошу остаться на ночь для дальнейших обсуждений.

Прошло еще два дня. На третий день племена собрались на правом высоком берегу реки Шарла и двинулись вниз к реке Сярамзам, туда, где начинался непроходимый лес.

Велик был царь Алмуш, но вера своя более велика!

Не много времени ушло, чтобы племена разобрали становище и двинулись в опасный путь.

Ослушавшись указа царя Алмуша, Вырыг знал, что грозит ему и людям, кто принял его сторону — уйти в леса. Царь вдогон может послать войско, и тогда погибнет много людей. Еще одна опасность грозила с востока. Оживились хазары. У власти встал молодой воевода и жаждал славы. Несколько предыдущих вылазок хазар сувары отразили. В движении на марше трудно одолеть сувар, но они сейчас разбились на два отряда.

Передовой отряд вышел пораньше и вел разведку дороги, очищая путь от опасности. Основная масса людей — старики, дети, женщины с поклажей, скотиной — двигаются медленно, с остановками. За женщин и девушек Вырыг не боялся, они в бою бьются наравне с мужчинами и сильней суварских женщин в Великой степи не отыскать.

Многочисленные овраги и ручьи вынудили отряд подняться выше, на плоскогорье, откуда движение было видно на многие километры, но было хорошо видно и скачущих на плоскогорье.

На пятый день к вечеру они достигли одно из последних суварских селений. Местные старейшины сообщили, что хазарские отряды были замечены на дальних подступах к суварским землям. Вырыг собрал воевод. Было принято решение — дождаться второй, гужевой отряд, возвести временное укрепление. В сумерках на второй день прибыл отстающий отряд.

На следующий день, только заря заиграла на горизонте, наружная охрана заметила разведывательный отряд хазар. Всадников было около 20 человек. Все одеты в темные доспехи. Даже копья были вымазаны в черный окрас. Отряд, потоптавшись на холме, съехал в противоположную сторону горы и исчез из вида. Старший из трех всадников охранения сувар отправил одного с докладом к князю. Вырыг выслушал дозорного. Выдвинул 40 всадников на разведку. Дозор вернулся лишь к вечеру. Старший явился к Вырыгу и доложил:

- Князь, на расстоянии полудневного перехода стоит отряд хазар из сотни всадников. Шатры не расставлены, значит, стоянка у них короткая.

После ухода дозорного Вырыг вызвал трех воевод и велел собрать чуть более сотни верховых с копьями и лучников. На их стороне должна быть внезапность и хорошее знание местности. За спинами хазар не широкая, но глубокая речка. При внезапном нападении противник не сможет сразу перебраться за речку, на что и рассчитывал князь. Опять же, нужны пленники, чтобы лучше узнать намерения противника. Князь назначил старшим сотни опытного Спитамана. Вырыг знал, что воевода не подведет. Тут он вспомнил, как по молодости лет задумали они невероятное дело — выкрасть красавицу- дочь у самого могущественного воеводы хазар. Темной ночью десять всадников ведомые Вырыгом проникли в большое селище хазар. Они были у цели. Купленная заранее апа (тетя) уговорила дочку воеводы выйти во двор, обещая ей встречу с известным тогда уже Вырыгом. Едва девушка вышла на крыльцо, как возле ее ног оказалась сторожевая собака отца. Она, учуяв чужих лошадей, громко залаяла. К ее лаю присоединились другие псы. Одна из молодых необъезженных лошадей сувар от громкого неожиданного лая шарахнулась в сторону, наделав неимоверный шум. Ничего не оставалось сува- рам как повернуть лошадей назад. Проскочив обратную дорогу в треть пути, наткнулись на маленький сторожевой отряд хазар. Хазар было около двух десятков. Завязалась битва.

Сувары были вооружены в основном копьями и имели преимущество перед лучниками хазар. В темноте даже опытный лучник не стоит молодого копьеносца. Троих тогда потерял Вырыг. И сам был на краю гибели, когда сзади неожиданно подскочил к нему хазарский воевода и занес над ним меч. Здесь и проявил себя Спитаман, подставив свое грудь под удар меча. На долю секунды хазарский воевода замешкался, как Вырыг пронзил его копьем и отбросил на спину. Израненного, окровавленного Спитамана привезли в селище и целый месяц бабка-знахарка ходила за ним, залечивая рану травами.

- Счастливым родился ваш воин, еще бы немного правее угодил удар меча, мог бы умереть сразу! — сказала старая суварка, качая седой головой.

С тех самых пор Вырыг полюбил храброго воина. За смелость и отвагу Спитаман был пожалован в воеводы. Вырыг поднес ему в подарок свой родовой меч.

Сотня Спитамана рысью без остановок за три часа была у места стоянки хазар. Провели разведку. Опытный воин по оставленным следам определяет примерное количество противников, точное направление движения, место стоянок, остановок и многое другое- то, что простому человеку это трудно различить и понять.

Хазары, ничего не подозревали, вольготно расположились на привале. Более двух десятков лошадей были стреножены и паслись невдалеке. Большая часть воинов сидела у костра. План созрел быстро. Несколько сувар должны были незаметно подойти к стреноженным лошадям разрезать путы и что есть мочи гнать их на лагерь хазар, сея суматоху и беспорядок. Перепелиный свист был началом схватки. Погонщики потрудились на славу. Мало того что около тридцати лошадей галопом загнали в лагерь неприятеля, но и сами, как смерч, пронеслись, разя опешивших врагов. Когда хазары опомнились, вскочили на коней и рванулись за погонщиками, Сувары, сидевшие в засаде, того и ждали. Выскочили из укрытия с опущенными копьями диким боевым криком. Передовые всадники хазар были мгновенно сметены с пути. Остальные, видя, позиционный перевес повернули коней назад. Но суварские кони оказались более резвыми.

Настигших врагов били копьями и стрелами. Большая часть хазарского отряда была перебита. Понесли небольшой урон и сувары. Лучники сразили около десятка воинов, прежде чем попасть в плен. Лишь небольшая горстка хазар смогла перебраться на другой спасительный берег речки. В плен попал сын хагана Аруна Осуф, двое воевод и десяток воинов. Осуф кипел ненавистью, такого конца он не ожидал. В предыдущих походах слава всегда была на его стороне.

Пленников сразу отправили к Вырыгу. Отряд Спитамана без остановок двинулся по следам уцелевших хазар, надеясь сделать глубокую разведку и найти головной отряд. Князь Вырыг вышел к пленникам. Он сразу узнал по- царски разодетом воине сына хагана Осуфа. Руки пленника были крепко связаны за седло, шлема на голове не было. Лицо было свирепым, глаза метали молнии. Врагов князь поприветствовал полу жестом слегка поднятой руки. Сын хагана, не сдерживая злобы, выкрикнул:

- Еще немного и мы растопчем вас копытами наших коней, нас целая тьма!

Вырыг улыбнулся и молвил:

- Пока копыта наших коней торят славу!

Ничего не добился князь от Осуфа, зато двое воевод оказались более разговорчивыми. Оказалось, что у хазар действительно около десяти тысяч воинов. Они находятся в двух дневном переходе от этого места. Все воины обучены, кони имеют полные торбы овса. Хазарский хан шел большой войной и хотел подчинить себе всю левобережную сторону реки Атал (Волги). Разведывательные отряды хазар разосланы во всех направлениях.

Встреча с главной силой противника ничего хорошего не предвещала. Сувары уступали по количеству воинов и по подвижности отрядов. Было принято решение — от прямого боя уйти. Сделать упреждающий удар было поздно.

До первой зари заседали полководцы. Времени на подготовку и тщательные сборы не было. На следующий день хазары могут быть у ворот селища.

Разделились на три подвижных отряда. Гужевой, четвертый отряд, остался в селище под прикрытием небольшого охранного отряда.

План был прост — между рекой и большим оврагом находилась незаметная топь. Вот в него и надо было заманить противника. Лишь одна узенькая дорога была выходом из трясины. Хазарским коням с их узкими копытами пройти топи труднее. Воеводы сувар следили, чтобы никто не остриг копыта коням, и обмотали их войлоком. «... В этом наше спасение в топях!» — подумал Вырыг. Суварские воины часто пользовались этим методом.

Первый и второй отряды вышли из лагеря, когда солнце стояло над головой. Продвигаясь вдоль левой стороны горы, прошли бродом реку Сярам- зам. За рекой разделились — первый отряд должен был встать на привал на видном месте, разжигая большие костры, тем временем второй отряд по лесу в обход должен был зайти в тыл хазарам. В полночь ударить по ним и уйти от преследования по глубокому оврагу. Третий отряд должен подготовить переправу ниже топей. В случае, если хазары прорвутся вступить в бой, отсекая противника. Главная битва должна состояться на высоком берегу реки Сярамзам. Ориентиром к началу действия отрядов была луна, она должна была пройти половину своего ночного пути.

Второй отряд в полной темноте обошел хазарский лагерь с тыла. Черные облака, как знамения, то наползали на ночное светило, то вновь удалялись. Ветер временами стихал и любое ржание и бряцание слышалось далеко в лесу. Отчаянные воины верили в удачу. Ибо бог Тенгри всесилен и поможет в праведном деле. До лагеря врагов остался час хода легкой рысью. Спитаман был во главе отряда, он верил своим воинам. Пока удача не покидала его.

Около одной тысячи всадников вытянулись колонной по лесной дороге. Гулко ухал филин в чащобе. Лишь порывы ветра заглушали топот коней. Поднявший боковой ветер уносил ночные звуки и поэтому войско вплотную подошли к лагерю хазар. Частые битвы научили воинов быть сдержанными и упорными. У Спитамана славились несколько воинов бесшумно и быстро убирать охранения. И сейчас охрана уже не мешала, когда копыта коней пересекла легкую изгородь торчащих остроконечных жердей. Перед тем как начать атаку, военачальник собрал воевод и сказал:

- Лагерь пересекаем левой стороной. Приготовить факелы, жжем шатры. Бой ведем на скаку, без остановки. Сигнал к атаке — крик совы!

Лавина суварских всадников рванулась в бой, сметая все на пути. Шатры горели, высоко вздымая языки пламени. Хазары не бросились в панику, но замешательство было, этим и воспользовались сувары. Когда конница сувар достигла края лагеря, сотни две хазар уже встала на пути. Эта ночь благоприятствовала хозяевам этой земли- суварам. С небольшим трудом пробились, оставляя после себя смятение и ярко горящие шатры врага.

Хазар собралось уже около одной тысячи всадников, пустившихся вдогон. Спасительный овраг был рядом. Все воины знали путь отступления.

В одно мгновение скрылись они за берегами глубокого оврага и бесшумно поскакали вниз по песчаному дну. Озадаченные хазары не могли понять, куда делся их враг? Но следы, оставленные нападавшими, вели в овраг, по ним и пустились вдогон. Выставленный заслон сувар порубил и поколол догонявших их хазар. Ни один хазарский воин не смог вернуться в лагерь. Проскакав на безопасное расстояние, Спитаман велел остановиться и помочь раненным воинам, посчитать урон. Убитых и раненных оказалось немного, в дневном бою их оказалось бы куда больше. Раненым в скором порядке изготовили носилки и закрепили их между лошадьми. К утру, они достигли условленной стоянки, там, где овраг начинал заметно расширяться, а в трехстах метров была видна река.

По утру первый отряд, перебравшийся через небольшой ручей, двинулся прямиком на лагерь хазар. Около двух тысяч воинов пеших и конных ехали и шли ровными рядами ощетинивших, длинными копьями. Хазарский лагерь был виден как на ладони. Горевшие шатры были потушены.

После ночного налета сувар хаган собрал военачальников. Устроил разнос начальникам охранения и разведки, по чьей вине понесли значительный урон. Убиты и ранены около одной тысячи воинов, были сожжены четвертая часть шатров, большая часть продуктов. Воеводы выглядели хмуро, не смея поднять головы.

- Вы мне сказали, что здесь нет сувар, их не больше тысячи?

Хан гневно обвел взглядом полководцев.

- Вы что, не знаете Вырыга и на что он способен? Сегодня же растоптать этих неверных.

Хаган с горечью вспомнил предложение одного верхнеозерского воеводы о союзе с Вырыгом. Рано поутру хазары увидели сувар, идущих прямо на них стройными рядами и развернутыми стягами. Воины сувар были одеты в зипуны из плотной ткани. Грудь, плечи и спину защищала накидка из грубой толстой кожи, обрамленная металлическими деталями (см. рис. 8). На голове остроконечная шапка. Воеводы отличались одеждой от обычных воинов. Поверх платья была одета искусно сделанная кольчуга, состоящая их металлических пластин. На голове была также кольчуга, переходящая на шею и плечи. Кольчуга опоясывалась кожаным ремнем. На ремне слева висела сабля. Непременным атрибутом было копье с остроконечным треугольным жалом. Остроконечный металлический шлем был искусно обрамлен разноцветными пластинами и полосками. Ноги и локти были защищены плотной кожей, обрамленной металлическими пластинами и полосками более плотной кожи.

Хазары решили, что это последний день сувар на этом свете. Смелее и внезапнее хазар не было еще в степи. Но сегодняшняя ночь показала, что суварские воины способны на многое. Не зря в их жилах течет кровь непобедимых гуннов!

Хаган приказал:

- Неверные должны остаться там, где они стоят, пусть их белые кости клюют вороны. Вы должны отомстить за смерть моего сына!

Тысячи воинов устремились на сувар, желая сокрушить одним ударом. Сувар и впрямь было в несколько раз меньше. Смелость их бесила хана, но голова оставалась холодной.

«Не может Вырыг вот просто так выйти против превосходящего противника в несколько раз! Он что-то задумал?» — подумал хан. Но разгадка не приходила в его голову.

Разбив войско на две части, хаган решил окружить и уничтожить сувар. Еще утром разведка доложила, что есть путь обходной, по дну оврага, куда и ушла ночная конница сувар. Туда и решил хаган направить вторую часть войска. Войско хазар вышло на широкое место и выстроилось, поджидая отставших. Армада из пяти тысяч воинов выглядела очень внушительно, вселяя страх всем попавшим на пути, но только не на сувар. Превосходство два с лишним раза- это значительный перевес.

Хаган Аруна на белом, как снег, коне гарцевал впереди, подбадривая воинов. Неожиданно сувары стали смещаться в сторону, уходя от прямого лобового удара. Это немного затруднило задачу хазарам, они также должны были сместиться на более узкую полосу возвышенности. Хан, видя, что сувары уходят от прямого удара, дал команду к бою. Во всех концах войска протрубили рожки — знак к атаке. Вся лавина рванулась вперед, с каждой минутой сокращая расстояние до противника. Вперед вышли лучники сувар и пустили первую порцию остроконечных жалящих смертей. Передовые отряды хазар приостановились, будто споткнулись, но в следующий момент еще более ускорили движение, посылая коней в галоп. Новая порция стрел, но уже с двух сторон, была прицельней и сразила передовые ряды. Падали кони и люди, боевой клич перемежался с криками раненных. Войско сувар продолжало смещаться в сторону, одновременно отступая назад. Полоса возвышенности сузилось до несколько сот метров, топь ограничивала ширину фронта. Не смотря на это, хазары, тесня друг друга, рвались вперед. Тут протрубил рожок сувар к отступлению. Хазар это еще более вдохновило, они в этот узкий проход готовы были втиснуться все, мешая друг другу. Всадники, находившиеся по флангам, попадали в топь и долго не могли выбраться из него. Сувары отступили еще на несколько сот метров. Топь стала поглощать хазарских коней вместе с всадниками, по которым суварские воины проскочили без потерь. Обмотанные копыта коней войлоком послужили хорошую службу.

Хан наблюдал за ходом боя с возвышенности и только сейчас понял хитрость князя. Топь справа и слева была ловушкой для многочисленного войска хазар. Но лавину было уже трудно остановить, шла страшная рубка передовых рядов с противником. Хазары наступали, но преимущества в численности не имели, оба фланга утопали в трясине. Несколько сотен воинов уже поглотила ужасная трясина, горячие головы нашли покой на дне топей. Всеми битвами доказано, что отступать куда труднее нежели нападения.

Десятки, сотни сувар пали смертью храбрых, но максимально затруднили движение хазар вперед. Этим моментом воспользовалось основное войско сувар, оно стало быстро перемещаться по одной им известной узкой дороге в топях.

Камышовые заросли вспыхнули одновременно с двух сторон, приостанавливая и так медленное продвижение хазар. Наконец измотанное войско выбралось из топей на высокий берег реки. Бушующий пожар отрезал путь к отступлению. Хазары пришли в замешательство. В это время преимущество хазар растаяло. Сувары с двух сторон, словно клещи, прижали противника к топям. Рубка продолжалась не на жизнь, а на смерть. Многие суварские семьи не дождались своих воинов домой, их мечи и копия положили начало большой победе.

В этот день на высоком берегу реки Сярамзам хазары получили первое серьезное поражение, все, кто прорвался через топи и горящие камыши были убиты. Хаган не досчитал половины своего первого отряда, и только теперь вспомнил предложение верхнеозерского воеводы о заключении мира с князем Вырыгом. Он знал, почему князь ушел от царя Алмуша.

День клонился к концу, а сведений о втором отряде еще не было. Хагана терзали плохие предчувствия. Лишь на второй день вернулось изрядно потрепанное войско, почти половина осталось на дне того самого оврага- пронзенные стрелами и сожженные огнем.

План, придуманный Вырыгом, сработал. Топь поглотила первое войско свирепых хазар, а овраг был ловушкой для второго войска. Три дня и три ночи оплакивали убитых воинов. Три дня не сомкнул глаз опечаленный хаган. Такого разгрома своего войска он не ожидал. Войско князя Вырыга праздновало победу! Убитые воины на поле брани получили вечную славу, их имена знали многие поколения сувар, их чтили и помнили.

Остатки некогда могущественного войска хазар вернулось на свои земли и еще многие годы не помышляло идти против воинственных сувар.

Сувары благополучно добрались до цели, в леса Сярамзана. До глубоких холодов успели разбить селище на берегу небольшого лесного озера. Во время похода в войска прибывали новые беженцы не желающие принимать ислам, по одному и семьями. Население селища увеличилось в три раза. Когда весть о победе сувар пронеслась по всей Великой степи, под стяг князя Вырыга стали стекаться люди одной веры, одной культуры и традиций.

Первая зима оказалась очень холодной и длинной. Значительно поубавились стада животных, у лошадей от недоедания были видны ребра. Но люди выжили. С приходом долгожданной весны стали разрабатывать дикие земли. Земледельцы сувары быстро освоили окружающие земли, осушили болото, вырубили леса, выкорчевывая пни, запахали тяжелыми плугами новые площади (см. рис. 9). Засеяли семенами мелкозернистого проса, гороха, карликовой пшеницы, конскими бобами и дикого ячменя. Благо, этому их не надо было учить, все эти традиции содержались в ритуалах народной веры. Нашли новые места охоты на диких животных. Постепенно жизнь сувар наладилась. На последнем сходе старейшины рода, воеводы и князья решили — князя Вырыга провозгласить царем! Народ суварский единодушно принял решение, люди говорили:

«Если великий князь Вырыг смог уберечь их от копий и рабства хазарского, значит, убережет и от других зол!»